Опрос
Какие праздники, проводимые в Москве каждый год, вам нравятся больше всего?
Предыдущие опросы
  • Фестиваль «Времена и Эпохи», потому что каждый раз для масштабной исторической реконструкции выбираются разные эпохи из истории России32 голоса23%
  • Иысах (праздник Солнца), ведь только там можно увидеть обряды «кормления» огня и кумысопития8 голосов6%
  • Сабантуй, ведь татары и башкиры умеют веселиться от души20 голосов14%
  • Фестиваль «Русское поле», где строят храм без единого гвоздя, звучит самый большой народный хор в мире, а посетители соревнуются в беге в мешках22 голоса16%
  • Люблю все столичные праздники, потому что они сплачивают людей и позволяют провести в парке день, полный развлечений и интересного общения57 голосов41%
Предыдущие опросы

Образование23 апреля 2019 21:38Автор: Светлана Ломакина

Толстой и другие блогеры

Фото: Эдуард Кудрявицкий
При всём богатстве книжного выбора глаз останавливается на электронной книге или постах в соцсетях. И этого уже не надо бояться. Современные авторы превратили свои блоги в литературу

Языковая «революция» уже произошла?

Многие современные школьники в своём лексиконе употребляют не более 600 слов – раньше эта цифра была в разы больше. Некоторые эксперты-филологи предполагают, что если так пойдёт дело, то в скором будущем словарный запас наших живущих в Сети детей сузится до лингвистического набора Эллочки-людоедки.

Кто в этом виноват и что делать, мы решили узнать у ведущего теле- и радиопрограмм о русском языке, профессора Валерия Ефремова.

Поборет ли нас английский?

– Валерий, наши дети скоро перестанут нас понимать. Что делать-то? Учить язык смайлов?

– Знание языков, какие бы они ни были, даже смайловые, никогда не повредит. Но к этой цифре я бы отнёсся с подозрением. Думаю, она не совсем объективна. Современные школьники, действительно, плохо и мало, например, используют фразеологизмы, ну кроме набивших оскомину, типа «два сапога пара», «как горох об стенку». Но они эти фразеологизмы знают, об этом говорит большое лингвистическое исследование, которое проводилось в середине 2000‑х. Однако используют они их реже, потому что не видят в них потребности. Сегодня молодые и говорят поменьше, но зато много пишут в Интернете, разбираются в гаджетах, комьюнити, базах данных и так далее. Я думаю, что словарный запас у них точно не меньше их ровесников других эпох, они просто сами другие и слова другие. Соответственно и фразеологизмы у них другие.

– Другие слова – это заимствования из английского? Сегодня в речи молодых людей половина предложения может состоять из них. Не возникает ли чувства, что чужие слова поглотят наш великий и могучий?

– Нет, нет и ещё раз нет. Что-то, безусловно, останется в языке, а что-то уйдёт. Это мода, и она преходяща. Но есть ещё одна интересная особенность со­временной языковой ситуации. Чужой язык может влиять на наш язык через семантические кальки: мы заимствуем не слово как таковое, а его значение. Классический пример - история прилагательного «амбициозный». Раньше мы думали, что быть амбициозным – это плохо, а потом вдруг из отрицательного слово стало положительным. Или та же «деликатная стирка», которая появилась у нас вместе со стиральными машинами и руководствами к ним. Раньше деликатными были только человек и его обхождение. Такого рода вкрапления древние, они появились тогда же, когда появилась и письменность, если не раньше.Но если наш язык пойдёт по этому пути развития, я буду рад, потому что это продуктивный ход. И тем читателям, которым кажется, что количество заимствований сегодня весьма велико, ­рекомендую посмотреть на русскую литературу середины XVIII века. Вот тогда они поймут, что заимствования нынешние – это детский сад на фоне того, что творилось в литературе три века назад.

Книгу заменили посты в соцсетях

– А появляются ли заимствования из языков народов России или СНГ?

– Это зависит от контактов с другими народами. Я уверен, что в русском языке юга России, ближе к границе, точно должны быть какие-то элементы языков народов Северного Кавказа. Но это специфика регионализмов – такие слова обычно не доходят до литературного языка, если только не обозначают какие-то специфические реалии. Так, любой петербуржец и в более широком смысле житель северо-запада России знает слова «сайка» (небольшая булка) или «мыза» (усадьба-хутор), которые попали к нам из эстонского языка. Ну и, разумеется, активно сейчас наш язык пополняется кулинарной лексикой других народов: «хинкали, самса, манты» и др. Это вполне себе уже русские слова.

В целом же регионализмы редко входят основательно в литературный язык по простой причине: такого рода процессы возникают преимущественно тогда, когда язык только формируется. Так было, например, в XVI веке в Московском княжестве. Сейчас эти процессы происходят в гомеопатических масштабах. Но мы живём в очень интересную эпоху – эпоху региональных идентичностей. В Ростове-на-Дону во многих школах читают курс «Доноведение», в Северной столице – «Петербурговедение», в главной – «Москвоведение». Значит, мы хотим опираться и на какие-то исторические корни, и это тоже невероятно интересно. Может, со временем мы попадём в ситуацию Италии, где ряд газет издаётся на диалектах. И итальянцы не воспринимают это как проблему, а считают способом сохранения культурной идентичности. Однако есть и серьёзный контраргумент: Россия очень централизованное государство, и, так как вся ориентация идёт на столицу, я думаю, что у нас такой расцвет диалектов почти невозможен.

Сейчас происходят очень интересные движения в филологической науке. Литература сейчас диверсифицирована, и всё чаще говорят о том, что даже посты в соцсетях – это тоже литература в самом широком её понимании...

– Ну нет!

– Почему же нет? Это некий текст, который мы хоть как-то, но переживаем. Понятно, что масштаб другой, уровень эмоций другой, но, по большому, гамбургскому счёту, с  точки зрения современной, особенно западной, филологической мысли – это такая же литература, как «Война и мир», как бы ужасно для нас это ни звучало. С другой стороны, мы же понимаем, что есть практика таких авторов, как Линор Горалик, Татьяна Толстая и даже Борис Акунин, у которых огромное количество и самих текстов, и творческой кухни к этим текстам существует в Интернете. У этих авторов очень много подписчиков... Круг чтения современного человека сильно трансформируется – он состоит и из Толстого классического, и из Толстой-блогерши.

– При таком видоизменении окружающего мира стоит ли нам ждать языковую революцию?

– Нет, если что-то серьёзное случается, то не за одно поколение. В английском языке ведь тоже когда-то были падежи, а потом они постепенно исчезли. А если говорить о «революции» в кавычках, то последнее по­трясение в языке случилось сто лет назад, оно было связано с деятельностью большевиков: тогда представления о языке, его нормах и стилях серьёзным образом изменились. Появилось определение «вшивая интеллигенция», например! Стало модно говорить так, как говорят рабочие и крестьяне, литература нашла новое направление развития. Сейчас, насколько я понимаю, подобное невозможно. И слава богу!

Интересные факты

Сейчас женщин-режиссёров всё чаще называют режиссёрками, появились «поэтки», «авторки». Филологи считают, что, с одной стороны, это бурление пришло с Запада вместе с вопросами позиции женщины в мире; с другой стороны, всплеск связан с тем, что о них начали говорить в Интернете. «Две волны сошлись, и мы вновь вернулись к проблеме, которую филологи обсуждали ещё лет десять н­азад. Теперь это больная тема именно для интернет-публики. Огромному количеству жителей России абсолютно всё равно – «поэтка», «поэт» или «поэтесса». Лично мне обидно за слово «поэтка», заимствованное из польского. Не понимаю, чем «поэтесса» хуже? В «поэтке» есть какое-то созвучие с «открытка», «электричка», «военка» – как будто что-то сократили (хотя, как лингвист, я знаю - это другой тип словообразования!). И если человек хочет подчеркнуть, что поэт – женщина, зачем отказываться от слова «поэтесса»?» – рассуждает Валерий Ефремов. Впрочем, такие «революции» были уже в 30-х гг., когда женщины а­ктивно осваивали новые специальности, затем надели брюки. Наверняка это тоже кому-то не нравилось...

Городоскоп
нет комментариевНаписать
    Написать свой комментарий

    © 1997–2024 ЗАО Газета "Столичность" - www.100lichnost.ru