В «татарском Париже» французам жилось нескучно

Фото: flickr.com
Наполеон Бонапарт

200 лет назад, 4 октября но новому стилю, Наполеон направил генерала Лористона в ставку Кутузова в Тарутино вести переговоры о мире

Французы к тому времени уже три недели торчали в Москве. После отбушевавшего пожара с провиантом и фуражом все хуже, коммуникации с Европой, и так несовершенные, слабеют от частых нападений русских партизан. «Великая» армия пьянствует и мародерствует, близится зима. Самое время заключить почетный мир и отправляться в милую Францию… Но эти коварные русские не хотят ни войны, ни мира!

По французским адресам

В полусгоревшем «татарском Париже» оккупанты заняли все лучшие здания, не затронутые огнем. Бонапарт, пересидев пожар в Петровском путевом дворце (Ленинградский пр., 40), вернулся в Кремль.

Его пасынок принц Евгений Богарне, вице-король Италии, занял дом графа Дмитриева-Мамонова (Мамоновский пер.,7), стоявший по красной линии Тверской улицы (при ее расширении в 1941 году дом передвинут, развернут на 90 градусов и надстроен сверху и снизу).

Усадьба графини Разумовской (Маросейка,2) стала резиденцией маршала Мортье, военного губернатора Москвы. Варвара Петровна, жена министра просвещения Разумовского, разместила старого знакомца в своей роскошной усадьбе и обеспечила всем необходимым. «В благодарность» за гостеприимство Мортье, покидая город с арьергардом французской армии, заминировал и пытался подорвать Кремль.

Король Неаполя маршал Иоахим Мюрат избрал себе для постоя одну из самых роскошных – усадьбу Баташёва (ул. Яузская, 11). Однако добравшийся до нее огонь вынудил маршала перебраться сначала в усадьбу Безбородко (ул. Гончарная, 12), затем в усадьбу графа А. К. Разумовского на Гороховом Поле (ныне ул. Казакова, 18). На огромной территории усадебного парка великодушный Мюрат позволил разбить лагерь московским погорельцам.

Обер-шталмейстер императорского двора генерал Арман де Коленркур, бывший посол в Санкт-Петербурге, поселился в усадьбе  своего приятеля Сергея Голицына (Волхонка, 14/1), дворовые люди которого вместе с солдатами генерала спасали усадьбу от пожара.

Стремясь наладить жизнь Великой армии в Москве, оккупанты возродили театр. Французскую труппу Московского императорского театра, здание которого на Арбате сгорело, а 40 актеров во главе с режиссером труппы Арманом Домбером были посажены губернатором Ростопчиным на баржу и высланы в Макарьев, Наполеон вернул в город и разместил в усадьбе генерала Петра Позднякова (ул. Б. Никитская, 26). Помочь актерам Бонапарт согласился на условии, что они быстро поставят несколько спектаклей для увеселения войск. В бывший усадебный театр (до войны Поздняков был известным всей Москве чудаком и тратил свои немалые средства на содержание труппы, в которой и сам появлялся в экзотических костюмах) французы стащили награбленные в церквах украшения, из ритуальных одежд священнослужителей актеры соорудили реквизит. И уже 25 сентября представили легкомысленную пьесу «Игра любви и случая». К московской французской труппе добавились актёры, выписанные Наполеоном из Парижа, и певцы из Милана, затребованные Евгением Богарне. Оркестр, собранный из полковых музыкантов, создавал атмосферу праздника. Бонапарт поставил актерам условие: только веселые развлекательные спектакли – никаких трагедий и драм. И хотя он сам был поклонником музыкальных жанров и специально для него «мобилизовали» знаменитого московского тенора-кастрата Тарквинио и аккомпаниатора Мартиньи, в театре Позднякова император так ни разу и не появился. Зато офицеры охотно заполняли ложи, а солдаты – партер и амфитеатр. За билеты платили щедро, оставляя сдачу на нужды театра. Сохранилась афиша с анонсами спектаклей на 11 и 13 октября, хотя уже 7 октября армия Наполеона стала покидать Москву.

Комплекс усадебных зданий сейчас в полуживом состоянии, о зрительном зале напоминает пилястра на обращенной во двор стене. Было бы разумно реставрировать усадьбу Позднякова и воссоздать в ней, к примеру, русско-французский театр музыкальной комедии.

Другим очагом общественной и культурной жизни французов был дом известной модистки, давно жившей в Москве, мадам Обер-Шальме (Глинищевский пер.,6). За высокие цены на товары московские острословы называли ее обер-шельмой. Дом описан в романе «Война и мир»: именно здесь Наташа Ростова покупает шляпку.

Существует свидетельство мемуариста, будто сам Наполеон пригласил мадам Обер-Шальме для совета, стоит ли издавать указ об отмене крепостного права. Мари-Роз объяснила императору: «Вашу инициативу, сир, оценит не более трети крестьян, а две трети сочтут ее нечестивой и безбожной».

Модистка просила императора найти и вернуть высланного из Москвы злодеем Ростопчиным ее мужа, а двух сыновей пристроить во французский лицей. Покинув Россию с отступавшей армией, она в дороге заболела тифом и умерла. Ее дети выучились в Париже, но потом вернулись в Москву, где и прожили до самой смерти, служа в императорских театрах.

В доме Обер-Шальме после войны была популярная гостиница «Север» (затем «Англия»), где любил останавливаться Пушкин (там состоялась его встреча с польским поэтом Адамом Мицкевичем). Сейчас дом находится в наилучшей сохранности из всех зданий, помнящих французов, после реставрации в нем располагается Союз женщин России.

Наполеон так и не дознался, кто же поджигал Москву. Продолжают спорить и историки – имеются улики как против русских, так и против французов. Несомненно одно: уходя из города, оккупанты собирались выместить разочарование и злобу на лучших его сооружениях. 23 октября прогремели взрывы в Кремле, частично уничтожившие здание Арсенала и Никольскую башню, треснули колокольня Ивана Великого и угловая Арсенальная башня. Должен был взлететь на воздух и Новодевичий монастырь, так восхитивший французского императора своей архитектурой. Разместившийся в нём маршал Даву, уходя, заминировал ансамбль. Спасло монастырь только мужество инокини Сарры, с риском для жизни загасившей пучок фитилей.

Автор благодарит за помощь москвоведа Рустама Рахматуллина.