Поволжский немец с русскою душой

Как самоучка Фёдор Шехтель стал выдающимся столичным архитектором.

Говорим «Ярославский вокзал» – подразумеваем «Фёдор Шехтель». Говорим «Фёдор Шехтель» – подразумеваем «Ярославский вокзал». 7 августа исполнилось 166 лет со дня рождения выдающегося архитектора, без которого Москва была совсем другой. Он родился в семье поволжских немцев, а по воспоминаниям современников, русского в Шехтеле было намного больше, чем немецкого.

Фёдор Шехтель появился на свет в 1859 году в Петербурге. Именно он сделал Ярослав­ский вокзал таким, каким мы его знаем. Идеи Шехтеля воплощены в «московском чуде» – здании особняка Зинаиды Морозовой на Спиридоновке, а в доме мецената Рябушинского на Малой Никитской он смог передать весь изыск русского модерна. Ещё Фёдор Осипович «посадил» чайку на занавес МХТ и преобразил первый московский кинотеатр – «Художественный».

Питер – Саратов – Москва

Когда Шехтелю было 6 лет, его семья переехала из Петербурга в Саратов, где отец будущего зодчего вместе со своим братом управлял крахмальным заводом, ткацкой фабрикой и театром. Но ранняя смерть отца, а затем и дяди оставила семейство русских немцев в нищете. Мать Дарья Карловна отправилась на заработки в Москву, устроилась там экономкой к Павлу Третьякову. Двух младших детей она отдала на усыновление, а сына Фёдора оставила на попечение купца Тимофея Жегина, с дочерью которого Фёдор сблизился, а позже и женился на ней.

«В 1875 году юный Фёдор едет к матери в Москву, здесь он поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества, но за плохую посещаемость будет отчислен спустя 3 года. Как позже писал сам Шехтель, он сосредоточивался на работе и заботился о больной матери, и, возможно, его затянула богемная столичная жизнь», – рассказывает историк Ли Офан.

В особняке Третьякова он часто оказывался в кругу элиты: там его заметил архитектор Александр Каминский и пригласил в свою мастерскую. Диплома не было, но талант и знакомства открыли двери в мир архитектуры: Шехтель работал у выдающихся зодчих – того же Каминского, а ещё – Дмитрия Чичагова и Константина Терского.

Начал с готики и ушёл в модерн

В 1880-х Фёдору пришлось быть мастером на все руки: он создавал декорации, костюмы, парковые павильоны и даже был штатным художником в юмористических журналах «Будильник» и «Сверчок», в которых тогда работали Николай и Антон Чеховы. Из-за отсут­ствия диплома и разрешения на градостроительство он перебивался заказами за пределами Москвы. Для семьи железнодорожных магнатов Дер­визов в Рязанской губернии Шехтель создал усадебный ансамбль, смешав византийские, готические и русские мотивы. Для меценатов Морозовых возвёл деревянную дачу на Киржаче и радикально перестроил усадьбу в Одинцово-Архангельском. В 1894 году Фёдор Осипович всё же получил разрешение строить в столице, а ещё через год был принят в Московское архитектурное общество. Тогда и случился прорыв.

«Несмотря на то что Шехтель был по крови немцем, он умел очень точно передать дух русской архитектуры. Его работы в неорусском стиле поражают проработанностью фасадов, обращением к мотивам узорочья. Одним из главных творений Шехтеля стало здание Ярославского вокзала», – подчёркивает историк Ли Офан.

Педантичность и инновации

Архитектор с немецкими корнями переосмыслил более раннее здание Ярославского вокзала Романа Кузьмина, возведя на его месте архитектурную поэму о Русском Севере.

«Вокзал был построен ещё в 1880–1882 годах, здание было реконструировано по проекту Шехтеля в 1902–1904 годах. Тогда и был создан привычный для нас фасад, в котором отразился облик древнерусского храма и терема и даже сказочного кремля с башенкой. Архитектура вокзала эклектична, в ней собраны и русские мотивы, и готические, и, конечно же, модные на тот момент мотивы модерна», – добавляет Офан.

Но Шехтель был не только художником, но и новатором: он первым решил использовать передовые для начала XX века железобетонные конструкции для перекрытий дебаркадера, доказав, что национальная эстетика прекрасно уживается с практичным инженерным прогрессом.

«Многие архитекторы того времени уделяли основное внимание дизайну фасадов и уже под него «подгоняли» внутреннюю планировку. Шехтель создавал свои работы изнутри, «нанизывая» фасад с проработанными деталями на планировку», – резюмирует историк Ли Офан.

После революции 1917 года жизнь Фёдора Шехтеля сильно изменилась. Государство национализировало его особняк на Большой Садовой. Семье архитектора до конца его дней пришлось скитаться по съёмному жилью. Новые заказы на строительство практически сошли на нет. Лишь один его проект увидел свет в тот период – павильон Туркестана на ВСХВ 1923 года.

Великий архитектор умер 7 июля 1926 года в результате продолжительной и мучительной болезни – рака желудка. Он похоронен в Москве на Вагань­ковском кладбище.