Скрипачка президента

Язык музыки понятен всем: Нохид Зейналпур выступала перед первыми лицами государств.

Когда-то её называли таджикской Ванессой Мэй. Ею восхищался президент Таджикистана Эмомали Рахмон и звал на все свои саммиты и официальные банкеты. Сейчас скрипачка-виртуоз Нохид Зейналпур живёт в Москве и продолжает концертировать. «СтоЛИЧНОСТИ» она рассказала про свои иранские корни и традиции персидской культуры.

На самом высшем уровне

Отец Нохид, Теймур Зейналпур, был по национальности персом, он родился и вырос в Иране. Приехал в СССР, закончил режиссёрский факультет ВГИКа и по распределению был отправлен в Душанбе на должность режиссёра дубляжа киностудии «Таджикфильм».

«Мама, Гуля Зейналпур, тоже имела персидские корни, её отец приехал в СССР из Ирана задолго до войны, – рассказывает Нохид Зейналпур. – Она преподавала музыку в одной из школ Душанбе. Много иранцев оседало в Таджикистане, потому что язык общий – фарси, культура в целом общая. Нашими общими предками были персы. Иранцам и таджикам легко понимать друг друга».

В те годы Душанбе был светским многонациональным городом. В нём жили представители десятков народов, и чтобы понять друг друга, общение в основном шло на русском языке. 

На русском разговаривали и в семье Нохид.

Когда девочке было пять лет, родители распознали в ней абсолютный слух. Её отдали в музыкальную спецшколу. Теймур говорил, что в Иране практически из каждого дома доносятся звуки скрипки, и был счастлив, когда дочка выбрала именно этот инструмент. 

Так началось обучение Нохид на этом сложном, но прекрасном инструменте, который называют «царицей музыки».

После школы девушка окончила Таджикский государственный институт искусств им. Мирзо Турсунзаде. Нохид виртуозно владела скрипкой, её талант отметили и преподаватели, и коллеги-музыканты. Уже на втором курсе она играла в Таджикском академическом театре оперы и балета им. С. Айни. Нохид вспоминает, что это было тяжёлое время: 1990-е годы, гражданская война в стране. Девушке пришлось пережить много испытаний и трудностей, но жизнь продолжалась. 

Спасала любимая работа и творчество. Нохид стала исполнять не только классику, но и играть в жанрах эстрады, этники, народные и фольк­лорные произведения разных народов. Своим кумиром она считала популярного иранского скрипача Бижана Мортазави. Её заметили, стали называть таджикской Ванессой Мэй и приглашать на мероприятия. Иногда это были рестораны, в которых вечерами играла живая музыка. А также официальные приглашения на правительственные мероприятия и международные саммиты, которые часто проводились в резиденции президента.

«12 лет я выступала перед президентом Таджикистана Эмомали Рахмоном, – вспоминает скрипачка. – Меня звали на все саммиты ШОС, ЕАЭС с участием глав других государств, на банкеты в своей резиденции на Варзобе».

Это летняя резиденция, расположенная в Варзобском ущелье на берегу горной реки. Именно туда Эмомали Рахмон приглашал на саммиты своих коллег – президентов стран СНГ, в том числе Владимира Путина и Нурсултана Назарбаева. 

У осуждённых текли слёзы

В 2009 году президент Таджикистана вручил Нохид медаль «Барои хизмати шоиста» и присвоил звание заслуженной артистки Таджикистана. Зейналпур очень гордиться этим признанием её таланта. 

С 2011 года Нохид Зейналпур живёт в Москве. Она сотрудничала с посольством Таджикистана в России. Скрипачку отправляли выступать на национальные праздники в другие страны. 

Так, она играла в Берлине, Праге, Пекине, Тель-Авиве, Дели и многих других столицах. Нохид выступает не только на прославленных сценах. Например, она давала концерты в Обществе слепых, в одном из московских психоневрологических интернатов, а однажды даже в колонии строгого режима в Абакане. 

У осуждённых за страшные преступления мужчин при звуках её скрипки текли слёзы. Она выступала и на родине своего отца в Иране. Там строгие законы шариата, и скрипачка играла в хиджабе, хотя совсем не религиозна и обожает пышные причёски. Но это была дань уважения традициям страны.

«Персидская культура очень богата, – говорит Нохид. – В своей музыке я использую и её этнические мотивы. Например, элементы мугама (см. Справку) – это иранская музыка. В этой стране петь разрешено только мужчинам. А женщины играют на музыкальных инструментах».

Пловом едины

Нохид прекрасно готовит, персидской кухне её научил отец. Главное блюдо в ней – плов. Но он совершенно не похож на знакомый нам узбекский вариант. По словам Нохид, иранцы варят рис отдельно с большим количеством специй и подают его на стол в большом блюде. 

А вокруг ставят пиалы с разным мясом: мясо с фасолью, мясо со шпинатом, мясо с баклажанами. Каждый берёт то, какое ему хочется, и едят с рисом. 

«Отец превосходно готовил, приводил в восторг всех, кто посещал наш дом, – вспоминает Нохид. – Я помню его курицу по иранскому рецепту. Он начинял её айвой и черносливом и запекал. Это было что-то потрясающее. А ещё он готовил разнообразные овощи, которые мариновал в виноградном уксусе собственного приготовления».

Кулинарный талант родителей передался Нохид по наследству. 

«Если бы не профессия музыканта, скорее всего, я занималась бы кулинарным искусством, – отметила Нохид Зейналпур. – Здесь не менее важен творческий подход, а также терпение и желание».

Справка

Мугам – это древний жанр классической музыки, многочастное вокально-инструментальное произведение, основанное на определённом звукоряде. Музыкальная форма объединяет импровизацию и фиксированные мелодические структуры, характерные для музыки Ближнего Востока и Центральной Азии.